Этот рассказ был впервые опубликован на форуме группы Отто Дикс, посвящается творчеству группы, точнее, их альбому Зона теней

Чтобы полнее понять смысл рассказа, прослушайте хотя бы песню Орфей - http://www.zaycev.net/pages/4374/437470 … layer=true , а в идеале весь альбом Зона теней

ПОСЛЕДНИЙ СОН

Он умирал. Из его тела уходила жизнь, капля за каплей. Его затуманенное сознание то погружалось в черную пучину небытия, то всплывало на поверхность, рисуя причудливо связанные кадры его прошлой жизни. Жизни до… Жизни, где не было белого безмолвия больничной палаты. Где не было мучительного ожидания следующего утра, которое могло и не наступить. Совсем… Где каждый день не был пропитан насквозь тягучей болью. Где не было этого всепожирающего и колюче-страшного слова – РАК!

В моменты просветления он жил воспоминаниями. Память услужливо подсовывала пищу для истощенного, изъеденного болью сознания. Вот он стоит на пороге собственного дома, где его встречает мать. Вот он, уже подросток, целуется… Первый раз… Эта девушка тогда, 3 года назад…Как он ее любил! Но никому об этом не говорил. Она была неформалом. Темным романтиком. Она-то и уговорила его посетить Тот город. Мертвый город, дышащий ядом радиации, невидимо убивающий все живое… Если бы он знал тогда, если бы знал… Романтика заброшенного, неживого города сделала свое дело. Это был первый шаг в бесконечность.

…Жарко, хочется пить. Мысли опять путаются, свиваются в клубок из колючей проволоки…и вот опять, опять она…

Та девочка умерла год назад. Он вдруг отчетливо вспомнил, как тишину квартиры прорезал телефонный звонок. Как ядом впрыснулись в его ухо страшные, дикие слова ее обезумевшей от горя матери. Как он сполз по стенке с беззвучным воплем, чуть не раздавив в руке телефонную трубку. Как сидел потом на полу, потеряв счет времени, глядя невидящими глазами в пространство перед собой, которое еще помнило ее присутствие. Понимать он это отказывался. Он и сейчас не верил в это…она просто уехала. У нее нет денег на обратный билет. Тогда он еще БЫЛ здоров…

…В окно гулко дышала осенняя ночь. Он приоткрыл глаза и увидел на тумбочке свой плейер. Ребята из тусы, узнав о диагнозе, скинулись и подарили ему МР-3шник и диск с альбомом незнакомой ему группы. Поблагодарив их тогда, он мельком заметил красивый готический шрифт и надпись: Otto Dix…

…Он пересилил ужасную слабость, приподнялся на кровати и посиневшей от бесконечных капельниц рукой дотянулся до тумбочки. Усилием воли заставил себя взять в руки черную круглую коробочку с кнопками. Наушники мягко обхватили голову. Надевая их, он случайно коснулся рукой голой, лишенной волос головы и вздрогнул. Он никак не мог привыкнуть, что его роскошные русые волосы отняла химиотерапия.

Наконец, устроившись поудобнее, он утопил до предела клавишу Play и погрузился в океан музыки. Музыки, омывающей его истомленное существо холодными водами электронных аккордов. Музыки, обволакивающей еще горячее сердце штормовой волной скрипичного Девятого вала. Музыки, накрывающей с головой прозрачным, пронизывающим до нутра, вплетающимся в толщу океана серебристыми нитями плывущих рыб голосом. Он погружался в это великолепие снова и снова.

То он бродил по немой территории, как будто сам вглядывался в пустые кукольные глаза, кружился вместе с пылинками в странном танце и беседовал с тенями. То он, в сером плаще, вслушивался в плач ребенка и смотрел на тяжелые тучи в надежде на луч солнца. То вдруг ощущал силу улыбки, но понимал, что она ему не поможет… Раздваивался и перевоплощался. Смотрел в черное окно и понимал, что до весны не доживет… И вдруг опять видел ее, свою Эвридику, ушедшую в белый плен того декабря…

Эта песня, пожалуй, была его любимой. Не просто любимой. Она была о нем. О них. Он слушал песню и удивлялся, как незнакомый ему человек смог так угадать его историю. Передать так точно его боль, его потерю, его судьбу.

Он слушал музыку снова и снова, и, когда она подходила к концу, он реанимировал ее нажатием кнопки Reverse. Он никак не мог насладиться диском без остатка, с каждым прослушиванием ему открывались все новые и новые грани каждой песни…

…На протяжении последних месяцев этот диск, эта музыка была его почти единственной отдушиной в этой болезненной реальности, казавшейся кошмарным сном. Друзья приходили почти каждый день, и буквально вчера рассказывали, что группа Otto Dix давала концерт в лучшем клубе их города. Принесли фото, видео, которые они сделали на концерте, делились впечатлениями. Он ловил каждое слово, подолгу всматривался в каждое фото. Понимал, что никогда и никому он не будет делать то же самое… Когда друзья ушли, он беззвучно плакал, давясь солеными, терпкими слезами и думал, почему так. И мечтал, сквозь боль и страх, сквозь отчаяние и неотвратимое. Мечтал о встрече с ребятами из группы. Представлял, что скажет им, о чем спросит, о чем промолчит…

…Сознание снова подводило его, погружая в пыльную бездну. Где-то глубоко ежом заворочалась дремлющая боль, она опять начинала свое победное шествие по его организму. Она торжествовала, питаясь слезами и кровью. А он терпел, стиснув зубы и еще больше находя утешение в музыке. Надо улыбаться, чтоб в живых остаться…
Стучало в висках и все так же хотелось пить. Несмотря на это, он чувствовал, что проваливается в сон…какие-то обрывки вчерашнего дня, они собираются в целое… На минуту он прикрыл глаза…

Очнулся он от яркого света, исходившего, казалось, со всех сторон и одновременно ниоткуда. Голос, знакомый до мелочей, пел откуда-то издалека песню. Нежную, лирическую. Он окончательно открыл глаза и сначала не понял, где находится. А стоял он посреди огромного зала, перед сценой. А на сцене шло выступление.

Этих ребят он узнал сразу. Величавый, в темных очках, скрипач выводил нежную, полную трагизма трель. Клавишник, похожий на доктора в белом халате, выплескивал в зал те самые волны электронно-клавишных аккордов. Посреди сцены стоял тот, чей голос лился бальзамом на израненную душу последние несколько месяцев. Белые волосы волнами ниспадали на затянутые в латекс плечи. Взгляд, казалось, прожигал насквозь.

Он стоял перед ними и, словно во сне, силился вспомнить эту песню, которая была про него. Про них. И он даже не замечал, что в зале, кроме четырех силуэтов, никого нет. Ребята исполняли концерт только для него.

«Я – Орфей, а ты моя Эвридика,
Но ты остаешься в снежном аду…» – с этими словами в зале что-то изменилось. Сначала редкие снежинки падали на паркет, но с каждым аккордом, с каждым словом, с каждой трелью их становилось все больше. Постепенно зал стал напоминать чертог Снежной королевы. И среди этой красоты песня звучала еще торжественнее.

Вдруг в музыку вплелись совершенно посторонние звуки. Скрип. Скрип снега под чьей-то невесомой поступью. Он оглянулся, и…сердце птицей забилось в груди. Позади него стояла она. Такая же прекрасная, как в день их знакомства. Как тогда, в Том городе…

Неслышно она подошла к нему, улыбнулась и протянула ему руку, одними губами прошептав: «Не бойся, я пришла за тобой». Он скорее понял, чем услышал это. Касание руки…

Вспышка! Ослепительная боль пронзила его тело от руки до самого сердца. Он упал на колени, не в силах больше выносить происходящее. Музыка искусно вплеталась в мозг, манила за собой. Она играла только для них. Снег потихоньку превращался в метель, занося собою все вокруг и белым саваном ложась ему на плечи. Песня будто звучала сама по себе…

Он вздрогнул от пронзившей его новой вспышки боли и упал у ее ног. Она склонилась над ним и поцеловала его. Он открыл глаза и улыбнулся ей в ответ. Орфей и Эвридика вновь обрели друг друга…

…Утро пришло в палату хмурым небом и залетевшим в форточку желтым листком. Он лежал на кровати, блаженно улыбаясь. Его взгляд навсегда был устремлен вдаль, из которой нет возврата…